Еще один повод.

[sseffy]

Название: Еще один повод.
Автор:  Безумная Рыбница.
Бета: Хельги.
Пейринг: Кучики Бьякуя/Исида Урью.
Жанр: слеш, агнст.
Рейтинг: R.
Дисклеймер: Кубо - кубово, трава моя.
Саммари: "Равнодушие и пренебрежение победившего стояло комом в горле гордого квинси. У Исиды Урью появился еще один повод ненавидеть шинигами..."
Авторские примечания: время действия сразу после разоблачения Айзена, странно обоснованный психологизм, ООС.
UPD: выиграть я, в общем-то, не выиграла, но штампиком меня задарили. Приятно, черт возьми.
За то, что этот фик, свернувший мне мозг, таки увидел свет, благодарить Bertha Harker и  r-impertinent.

Фанфик был написан на Февральский Фестиваль

Он слишком хорошо помнит их первую встречу: смерть заглянула в семью одного и клыкасто ухмыльнулась в лицо другому. Тогда его враг ушел с поля боя целым и невредимым, уводя на казнь свою собственную сестру, а он сам едва не умер, пытаясь спасти эту едва знакомую девушку. Скорее всего, его бывший противник все давным-давно забыл, но он, он-то помнил, до сих пор. И чужие сомнения, и собственную решимость идти вопреки, и слишком легко давшуюся победу... не ему. И возможность унизить, да, наверное, унизить, одним своим присутствием. Равнодушие и пренебрежение победившего стояло комом в горле гордого квинси. У Исиды Урью появился еще один повод ненавидеть шинигами...

Бьякуя медленно шел по коридорам своего дома. После того, как он провел несколько дней в четвертом отряде, он должен был проверить, как шли дела в поместье в его отсутствие. Все это время он лечил рану, нанесенную ему Шинсо на холме Соукиоку. Не то чтобы он не доверял своим управляющим, но положение обязывало хотя бы просмотреть записи о произошедшем в его отсутствие.

Неожиданная суматоха из-за недавних событий почти улеглась, оставив на прощание постоянно давящую на сердце тревогу, никак не желающую уходить. И вроде бы все разрушенные строения были отстроены, окружающие – спокойны и сосредоточенны, раны залечены, бинты сняты, гинпаку и кенсейкан вернулись на свои законные места, но Бьякуя слишком четко ощущал, что на душе его не столь безмятежно, как он пытался показать себе и окружающим. Но выдержка, выдержка, еще раз выдержка. Его сомнения должны остаться исключительно его проблемами, и недостойно главы великого дома делиться ими с окружающими.

Он сам со всем разберется. Расставит приоритеты по-настоящему правильно, чтобы в следующем серьезным испытании они не рассыпались никчемным пеплом. Заново - да какое там заново? - просто начнет строить отношения с сестрой. Узнает, наконец, своего лейтенанта – это тоже казалось теперь важным, ведь еще один чей-нибудь внезапный банкай, или не менее внезапный геноцид руководства им ни к чему. Поймет, как ему, наконец, относиться к риокам, по чьей вине – ну, не только, но все же – началась вся эта кутерьма. Нет, с ними все было понятно… почти все, если быть честным хотя бы с самим собой. По просьбе Рукии все «вторженцы» остались у них в поместье. Ненадолго – пока не откроют Сенкаймон. Победивший его Ичиго не представлял проблем, как и его жизнерадостная подруга – кажется, Орихиме. Хоть и шумели они слишком… слишком, особенно после тишины Сого Кьюго Тсуме Шо. Третий из них был слишком молчалив, а последний, четвертый… с ним все было и просто, и непонятно одновременно. Этот молодой, но невозмутимый не по годам квинси все-таки смущал капитана шестого отряда, хотя и проводил все время либо в отведенных ему комнатах, либо в библиотеке поместья, либо на веранде с видом на сад, словно нарочито избегая показываться на глаза Бьякуе. Но каждый раз, когда они так или иначе встречались, Кучики каким-то шестым чувством ловил непонятное напряжение, исходившее от парнишки, а если удавалось поймать его взгляд, в нем можно было прочитать и вызов, и бессильную ярость, и какое-то удивление. Что все это означает, его - главу клана Кучики – по идее волновать не должно было. Но почему-то перед глазами все время вставала их первая встреча – молодой паренек с луком против его лейтенанта, даже не активировавшего шикай. Не теряющий и второго противника из виду – нарочито спокойного, слишком сильного. И совершено безрассудная попытка спасти Рукию – зачем, к чему? Изначально обреченная на провал попытка. И даже понимая это, он пытался. И почему-то сейчас Бьякуя был уверен, что в чуть не убившем его Ренджи Исида не видел врага, которого нужно заставить считаться с собой. А в нем – в Бьякуе – видел. Хоть и не предпринимал никаких действий по отношению к нему – но считал врагом. Интуиция, как искренне думал тайчо, его подводила редко…


Исида провел ладонью по шершавому стволу – причудливо изогнутая сакура в глубине сада, наверное, идеальная слушательница для его невысказанных вслух размышлений.

Бьякуя. Кучики Бьякуя. Слишком сильный даже до того, как он, Урью, потерял силы. Слишком идеальный, слишком правильный. Слишком…похож на его отца. На Рюукена. Исида не знал, почему у него возникла эта странная ассоциация. С одной стороны ничего общего – брюнет и блондин, врач и аристократ, боец и обыватель. С другой… в обоих чувствовались несгибаемая сила и уверенность в том, что их мнение единственно правильное… и еще - лед. Утонченная, невыносимо холодная для окружающих грация и превосходство в каждом движении. Которые безумно раздражали его ровно столько, сколько он помнил себя. Это же безразличие, это же достоинство, этот же снисходительный полуинтерес на грани скуки и рутины. Этот же…

- Уже вечер, Исида Урью. Тебя все искали, - квинси резко повернулся к предмету своих размышлений. Какого черта он появился здесь, второй из тех, кого хотелось поставить на место? Сенкаймон откроют завтра, значит, срочно он не понадобится. Рейацу у него все равно нет, поэтому отследить его невозможно… Так как же тогда Бьякуя его нашел? Шинигами, чтоб его…

- Мое присутствие не является необходимым сейчас, - стараясь абстрагироваться от крутящегося в голове «на самом-то деле не все равно» и «как бы заставить тебя не смотреть на меня свысока» ровным голосом произнес Исида, пытаясь зацепиться взглядом за густую листву и смотреть сквозь тонкую фигуру в белом хаори.

Бьякуя окинул собеседника внимательным взглядом. В ничего не выражающих словах легко читалась дерзость… или ему показалось? С другой стороны…это не та проблема, которую можно оставить на потом. Не то чтобы это было очень важно, но нерешенные вопросы из событий «до» в события «после» переносить не хотелось, тем более, что он дал себе слово. Осталось только попытаться выяснить мотивы странного поведения квинси, не уронив собственного достоинства. Ведь с каких это пор его волнуют чужие проблемы?

Квинси все так же напряженно молчал, старательно глядя мимо своего собеседника. А легкую нервозность выдавали только побелевшие от напряжения пальцы, которыми он до сих пор цеплялся за ветку. Бьякуя парой шагов преодолел разделявшее их расстояние и легонько тронул ладонью запястье Исиды.

- Тебе не кажется, что это дерево ни в чем не виновато? – квинси показалось, или он на самом деле улыбнулся? В любом случае, Урью собрал всю свою силу воли в кулак, чтобы не отпрянуть подальше. Какого… он издевается? Ветка-то не виновата, а вот ты - чертов бесчувственный сноб – виноват, и еще как. Квинси и сам не заметил, что противоречит сам себе – Кучики явно был заинтересован в продолжении разговора. Но этот намек на интерес почему-то взбесил его еще больше. То принципиально не замечает, то покровительственно советует. Да за кого он его принимает?

Бьякуя с легким недоумением следил за сменой эмоций на лице Исиды. Лицо побледнело еще больше, тонкие губы свелись в почти невидимую напряженную полоску, брови изогнулись, и этот взгляд… А что он такого сказал?

- Нет, если тебе нравится обниматься с деревьями в моем саду, тогда, конечно, пожалуйста. Но вряд ли это поможет тебе решить твои проблемы, - на взгляд Бьякуи он проявил и так слишком много такта и участия, хотя совершенно не обязан был этого делать. Поэтому он совершенно не ожидал, что квинси вдруг задохнется и шагнет к нему, судорожно вцепляясь в хаори на его груди и рассерженно шипя прямо ему в лицо:

- Какого черта ты себе это позволяешь? Хватит! Мне не нужно ни твое внимание, ни твои советы, слышишь? Ты, как и каждый шинигами, мой враг. И я еще заставлю тебя считаться с собой.

Почему он не вытащил из ножен Сенбонзакуру, или хотя бы не дал этому зарвавшемуся сопляку по губам, он и сам не понял. Он просто перехватил вторую руку, которой тот пытался ударить его по груди, и прижал намертво зафиксированного мальчишку к дереву.

- Вот чем объясняется твое поведение? Ясно. Это называется оскорбленное самолюбие, вообще-то. И яркое проявление слишком низкой самооценки. И…

Договорить ему не дали. Лишенный возможности сопротивляться, Исида сделал то, чего никогда бы не сделал в здравом уме – вцепился зубами в нижнюю губу Бьякуи, прокусывая ее до крови, заставляя замолчать. Шинигами замер – боль была терпима, а вот поведение невольного визави становилось все более непонятным. Тем более что и в этом плане Кучики был и опытнее, и сдержаннее. Но наглого квинси нужно было проучить – никто не смел проникать в его личное пространство без его же – Бьякуи – согласия. Или не нужно? Впрочем, к черту…

Бьякуя выдержал паузу. Исида разжал зубы и машинально облизнулся. Кучики почувствовал, что квинси начинает бить крупная дрожь – видимо, понял, что натворил. Бьякуя нарочито покровительственно улыбнулся и, не обращая внимания на саднящую неглубокую ранку, накрыл губы Урью своими, пачкая кровью их обоих. Тот, видимо, решил, что это расплата за дерзость, и замер, решив встретить неизбежную смерть достойно. Но смерть почему-то откладывалась, поцелуй стал более настойчивым, хотя попытки парня пошевелиться все так же неизменно пресекались. Квинси распахнул глаза – хотя он был уверен, что мужественно смотрел опасности в лицо и совершенно не помнил, когда зажмурился – и наткнулся на спокойный изучающий взгляд. Только безразличие в нем сменилось на чуть заметную заинтересованность, а небрежность - на безмолвный вопрос: ну, как будешь себя вести дальше, маленький глупый квинси?

А квинси решил ответить на вызов, хотя, конечно, на такое небезразличие он совсем не рассчитывал. И потянулся всем телом навстречу шелку, губами – навстречу боли, рассудком навстречу помешательству. И совсем не сопротивлялся.

Ни когда его уронили на траву, ни когда стянули наполовину одежду, не потрудившись раздеть полностью, ни когда ласкали, скользя опытными – слишком, невыносимо опытными руками – по стройному телу, ни когда кусали в отместку, ни когда забирали его у самого себя, подчиняя, заставляя удивляться самому себе. Ни когда было больно, ни когда стало сладко… Квинси только опирался острыми локтями о холодную землю и выгибался, запрокидывая голову, и стонал хрипло, надрывно и как-то безнадежно. И только дерево, чертово дерево над головой давало понять, что все это безумие творится все в том же саду, и горячее тело сверху – не бред болезненный, и… ах, Ками с нерациональностью, как все же хорошо…

А когда марево недолгого умопомрачения схлынуло, будто его и не было, Исида долго не мог понять, что за белые обрывки он сжимает, а Бьякуя… Бьякуя рефлексировал на тему «и теперь как честный шинигами… что на меня нашло… как мальчишка, ей-Ками» и долго не мог заставить себя пошевелиться. Потому что он - взрослый, ответственный, и отвечать за этот поступок придется только ему. И когда он увидел, как квинси на ощупь ищет слетевшие с лица непонятно когда очки, прикрывая глаза ресницами, окончательно понял, что, в любом случае, этот ребенок не должен расплачиваться за то, что он его и недооценивал, и переоценил. Недооценивал – как противника, а переоценил – как уже взрослого и самостоятельного.

Поэтому Бьякуя счел нужным притянуть неловко изогнутого паренька к себе, подарить ему неожиданно спокойный поцелуй и помочь одеться, потом довести его – все так же молча – до комнаты и уйти к себе, коснувшись плеча на прощание.

И только у Сенкаймона наградить его долгим внимательным взглядом. И наблюдать, как тот уходит в другой мир, отводя глаза, чувствуя себя безнадежно и окончательно проигравшим. И только он, он, Бьякуя, позволивший вырваться на поверхность собственной несдержанности, виноват в том, что взял на себя слишком много, поступил слишком неосторожно и… сломал?

Исида больше не вспоминал ни Сейретей, ни шинигами, ни возвращение оттуда – почему-то память оказалась необычно милосердной. Странное опустошение где-то под сердцем, поражение – по факту - плюс потеря рейацу надломили силу воли квинси, и внутренних сил хватало только на поддержание такого же безразличия на лице, какое там было раньше.

Пока в один по-обычному унылый день, прогуливаясь по парку – вроде бы в швейный нужно было зайти? – его не скрутили знакомые сильные руки и не прижали к дереву. Так знакомо. И нашли губами изгиб шеи, согревая всем телом его напряженную спину. Так незнакомо…

И тихий шепот прямо в ухо:

- Кажется, ты все же заставил меня считаться с собой, Исида Урью…

Он слишком хорошо помнит их первую встречу. Как и все последующие. В которых не было победителя и проигравшего, были только равные – слишком похожие друг на друга. И у них еще будет возможность понять это…